Атаман Центрального станичного казачьего общества Новороссийского РКО Александр ШАХОВ рассказал о своих дедах, участниках Великой Отечественной войны.
Мой дед по отцовский линии Павел Иванович Шахов (фото-1) ушел на войну в первые ее дни и погиб на Курской дуге в 1943 году. Командовал авторотой, воинское звание — капитан, награжден орденом Красной Звезды. К сожалению, мало сведений у нас есть, пытаемся восстановить его историю по архивным документам. Знаем, что он похоронен в братской могиле, на которой значится его фамилия в числе 12 тысяч имен павших в том сражении.
Он уроженец станицы Тифлисской (ныне Тбилисской) из старинного казачьего рода. Его отца, моего прадеда, расстреляли в 1926 году в родной станице вместе с 64 другими казаками. Он вернулся с турецкого фронта Первой мировой в апреле 1918 года в обозе с ранеными, без ноги. У него был офицерский казачий чин — подъесаул. Землю свою всю раздал, потому что сам не мог ее обрабатывать, а дети были еще маленькими. А когда в станице началась продразверстка, дед попросил, чтоб на семена хоть немного зерна оставили. За что его и расстреляли. Тем более как бывшего казачьего офицера.
В 1986 году его реабилитировали, о чем у нас есть документы, присланные из Генпрокуратуры. А до этого моменты у нас в семье скрывали, что наш предок — репрессированный казак. Потому что это могло закрыть все пути его потомкам. А так мой отец стал председателем колхоза «Прогресс», Героем Социалистического труда, трижды избирался депутатом Верховного Совета Украинской ССР, когда мы жили в Крыму, откуда родом моя мама. После окончания Краснодарского сельскохозяйственного института мой отец по распределению попал туда работать, где и познакомился со своей будущей женой.
Мой дед по материнской линии Виктор Викентьевич Шимек (на фото-2 стоит слева) по национальности чех, потомок чешских переселенцев. Жила семья в Крыму, дед работал бригадиром в колхозе. В 1941 году, когда началась эвакуация, он погнал скот на переправу в Керчь, на Кубани сдали стадо, и тут же его призвали на фронт.
В 1942 году после ранения моего деда, как чеха по национальности, хотя и советского гражданина, направили для дальнейшего прохождения службы в Чехословацкий армейский корпус Людвика Свободы, воевавший в составе Красной Армии против гитлеровцев. Служил он в разведке, был у него офицерский чин. Получил шесть чешских наград.
Но дед был коммунистом, и ему не нравилось, как у чехов было принято обращаться к старшим по званию — пан. Поэтому после ранения он отказался из госпиталя возвращаться в этот корпус. Пошел в нашу обычную пехоту. Но был переводчиком. Примечательно, что у нас есть его фотография 1944 года, семейная реликвия, где дед в обмотках. Это только в фильмах показывают, как все были к концу войны хорошо экипированы. На самом деле все было намного сложнее.
Под конец войны воевал в составе 1-го Прибалтийского фронта. За несколько дней до штурма Кенигсберга (нынешнего Калининграда) его тяжело ранило, пробило легкие. И он до 1946 года лечился по госпиталям.
У него много боевых наград. Но самые ценные, на мой взгляд, это орден Красной Звезды и медали «За отвагу» и «За взятие Кенигсберга».
Дед умер в 1971 году, когда мне было 8 лет, так что я успел с ним пообщаться. Мы жили в поселке Гвардейское в Крыму. Поскольку все в семье с утра до позднего вечера трудились в колхозе, меня с четырехлетнего возраста приводили на день к дедушке, который из-за полученных в годы войны ран не мог полноценно трудиться. Вот он меня и воспитывал. И многое рассказывал о войне, о своем боевом пути.
Его жена, моя бабушка, Вера Васильевна Белоног, пережила немецкую оккупацию в Крыму. При освобождении нашими войсками поселка Гвардейское возле нашего родительского дома немцы оставили заминированную машину. Когда наши разведчики попытались ее завести, она взорвалась, и они все погибли. Их похоронили во дворе нашего дома в братской могиле. Позже перезахоронили в школьном дворе, напротив бабушкиного дома. Так она до конца своих дней ухаживала за их братской могилой, ведь они погибли на ее глазах…
